Кто-то третий [сборник] - Николай Иванович Леонов

раз он здесь оказался, значит, был здесь и убийца, а раз был, то и «засветиться» мог. Вокзальные люди, те, что из постоянных: торговки с перрона, лоточники, носильщики и прочий торговый люд, слышат много, замечают и того больше, сплетнями и слухами делятся охотно, так что совсем без новостей с вокзала ни один опер не уедет.

Чтобы не путаться друг у друга под ногами, решили разделиться. Гуров взял левое крыло, Крячко — правое. Разошлись, договорившись встретиться через час. Крячко первым делом к теткам с пирожками пошел. По опыту он знал, что те к каждому прохожему со своими пирожками цепляются, мимо них мало кому пройти удается. Тетки встретили его привычным гомоном.

— Не проходи мимо, касатик! — кричала дородная баба лет пятидесяти пяти, потрясая перед носом полковника пирожком, размером с лапоть. — С капустой, с картошкой, с луком-яйцом.

— Беляшики с мясцом, своя свининка, только вчера мужик мой забил. А хочешь пирог с ливером? Во рту так и тает, — вторила товарке бабуля в ситцевом платочке в цветочек. — За бесценок отдаю. Сто рублей пара.

— Сладеньких бери, сладеньких, — отпихивая конкуренток, резвилась молодая бабешка в модном кожаном френче с чужого плеча. — По глазам вижу, ты мясу сладенькое предпочитаешь. С клубничкой выберешь, как пить дать.

— После такой рекламы как не потратиться, — развел руками Стас. — Эх, бабоньки-разорительницы, без штанов мужика оставите. И как тут определиться? Одна краше другой. Да что выбирать, давайте каждая по экземпляру, чтоб никому обидно не было.

Женщины захихикали, довольные похвалой. Зашуршали пакетами, накладывая товар. Крячко рассчитался с каждой по очереди, пакеты по карманам рассовал, но уходить не спешил. К яблокам моченым приценился, огурчиком малосольным похрустел, потом к главному перешел:

— А что, бабоньки, тихо у вас на станции? Пьянь-рвань не дебоширит?

— А ты никак из добровольной дружины? Порядок наводить прикатил? — подбоченилась молодуха. — Так мы только рады будем, если такой гарный хлопец к нам на станцию перебазируется.

— Из дружины? Можно сказать, что из дружины, — кивнул Стас. — Если есть от кого охранять, отчего не помочь трудовому люду?

— Да тихо у нас, милок, — вступила в разговор бабка в платке. — Если кто и вздумает хулиганить, так ребятки из вокзальной охраны вмиг порядок наведут. С этим у нас строго.

— Так-таки без хулиганства и живете? На всех станциях дебоширят, а у вас тишь да гладь? Сомнительно.

— Сомневаешься, — хохотнув, добавила дородная баба, — поживи у нас пару деньков, покарауль. Вон Танька вся извелась без караульщика.

Танька, молодуха в кожаном френче, от смущения красными пятнами пошла, но взгляд не отвела. Видно, и правда истосковалась по мужику. Крячко и того прямота тетки задела, но уходить-то рано, пришлось отшучиваться. Пару минут перебрасывались шутками, стараясь держаться в рамках, потом кое-как на серьезный тон перешли.

Намеками, окольными путями Крячко теток на нужную дату переключил. Начали дружно вспоминать, что странным в этот день показалось. Думали-гадали, сошлись в одном: на перроне, ближе к платным туалетам, ругань какая-то шла, но недолго. Все те же ребята из вокзальной охраны быстро порядок навели. Забрали кого-то или нет, ни одна из торговок вспомнить не смогла, на перроне поезд дальнего следования остановился и электричка пригородная. Работы валом, тут главное, клиента не упустить.

Про пьяницу местного рассказали, как он собак гонял. Вспомнили про бабку полоумную, она на вокзале каждый день ошивается, к пассажирам пристает, все деда своего ищет, а тот лет двадцать как помер. Крячко пьяницу с собаками и шум у туалета взял на заметку, все остальное как несущественное отмел, теток поблагодарил и двинулся дальше.

С носильщиками поболтал, цветочницам пару-тройку вопросов задал, у ларька «Воды-соки» задержался. Продавщица из ларька тоже про скандал у туалета вспомнила, но, как и торговки, сути конфликта сообщить не смогла. Стас еще минут десять по перрону пошатался, пьяницу не встретил и пошел искать Гурова.

Увидел напарника издалека — тот как раз от вышеупомянутых туалетных кабин к зданию вокзала направлялся, окликнул его, подождал, пока тот с ним поравняется, и начал новостями делиться. Оказалось, что Гурову про скандал тоже много кто напел. Транспортная полиция подвыпивших мужиков с электрички сняла и в здание вокзала препроводила. Те идти отказывались, шумели и пытались бежать, отсюда и шум.

— Думаешь, наши буянить бы начали? — засомневался Крячко. — После «мокрухи» на «хулиганку» напороться? Как-то глупо.

— Других вариантов все равно нет, — пожал Лев плечами. — Пойдем с охранниками потолкуем, потом решать будем, стоит на дебоширов время тратить или нет.

Только в здание вокзала вошли, навстречу полицейский патруль. Один — молодой совсем парень, видно, только из академии, второй в возрасте, под полтинник уже. Крячко сразу к ним. Поздоровался, представился, начал выяснять, кто первого числа на перроне дежурил. Оказалось, эти двое и дежурили.

— Помощь ваша нужна, — сказал им Стас. — Про скандалистов, которых с электрички сняли, послушать хотим.

— Пойдемте в дежурку, что ли, — предложил тот, что старше. — Там сейчас пусто, сможем спокойно пообщаться.

— Степаныч крик поднимет, — вполголоса предупредил молодой.

— Забудь. Не видишь, опера следственно-разыскные мероприятия проводят, не имеем права отказать, — отмахнулся старший. — Пойдемте, товарищи полковники. На мало`го внимания не обращайте, начальство у нас свирепствует, ему с непривычки страхово.

Обстановка в дежурке оказалась уютной, почти домашней. Два дивана с высокими спинками, четыре кресла им в пару, журнальный столик по центру, еще один, полноценный обеденный, у стены. На окне занавески и горшок с диковинным цветком. Листья у цветка полосатые, на солнце лоснятся и искрами отсвечивают. Старший взгляд Крячко перехватил, заулыбался и доверительным тоном проговорил:

— Красивый экземпляр, правда? Калатея Сандериана называется. Я пока название выучил, весь мозг сломал. Буфетчица наша, Полина, цветами увлекается. Выращивает и всем раздаривает.

— Красиво, — похвалил Стас.

— Насчет тех хулиганов мало что сказать могу, — без паузы перешел к делу старший. — С электропоезда вызов пришел, что нарушителей правопорядка приструнить не удается, придется высаживать. Своими силами побоялись не справиться, да и просто так не принято у нас хулиганов на перрон выбрасывать. Не по-людски это, самим от головной боли избавиться, а другим ее на голову скинуть.

— В котором часу электропоезд шел? — задал вопрос Гуров.

— Днем это было. После двенадцати, но до четырех, точнее по расписанию посмотреть можно.

— В четырнадцать ноль две, — выпалил молодой. — Я в журнал происшествий запись делал.

— Отличная работа, лейтенант! — похвалил Крячко. — Имена нарушителей тоже записал?

— Никак нет. Без документов они были, а возиться… — стушевался лейтенант. — Ну, это. Короче, нет данных.

— Да не жмись ты, как девка на первом свидании, — раздосадованно проговорил старший. — Все равно узнают. — И обратился к Гурову: — Не